Новгородское вече – предтеча меритократического традиционализма.

Новгородское вече – предтеча меритократического традиционализма.

В XIII веке вече оформляется как высший политический орган Господина Великого Новгорода. Определяется иерархия представительства – участниками вече являются свободные полноправные горожане мужского пола, входившие в кончанские и уличанские организации, разного социального статуса, при лидирующей роли знати – бояр. На протяжении истории новгородского вече в его деятельности сохранялись архаические традиции.

Наиболее ярким их проявлением было отсутствие четкой сферы компетенции вече. Вече занималось теми вопросами, которые в данный момент интересовали горожан и на которые они – в зависимости от политических возможностей – могли оказать влияние. Не существовало понятия о кворуме и периодичности собраний, сохранялся принцип принятия решений на основе «одиначества» и связанный с этим метод урегулирования противоречий: вечевые конфликты и расправы. Политическая самостоятельность новгородцев проявлялась в виде городского полка, где участвовали вооружённые новгородцы, а во время военных походов утраивались вечевые собрания. Жители окрестной Новгородской земли участвовали в боевых действиях на основании принудительной мобилизации, устраиваемой элитарной боярской группой. Сельские жители выступали в качестве подвластного населения «новгородским городовым людям» и не обладали политическими правами. Именно свободные полноправные горожане были вольными мужами и «общностью Великого Новгорода» (dat gemene van Groten Naugarden), к которой обращались любекские ратманы. Именно они выступали предтечей «политического народа», т.е. людьми, имевшими легитимное право на участие в политической дискуссии.

Новгородское вече испытывало значительную историческую деформацию. Если ранее вече – собрание, созываемое на нерегулярной основе (часто по инициативе князя), то в XII-XIII веках вече становится важнейшей формой проявления политической активности новгородцев, а в XIV-XV веках приобретает черты республиканского политического института. Однако политическим институтом Средневековья считается не само вече, а политических коллектив полноправных новгородцев, названный в источниках «Великим Новгородом»; вече же было формой реализации политической воли этого коллектива. Именно поэтому в письменных источниках слово «вече» могло заменяться иными описательными конструкциями. Аристократический коллектив вольных мужей и являлся высшим органом власти новгородской республики, вечевое собрание – форма выражения полномочий. Когда вече не удавалось собирать, данную роль выполняли иные правительственные институты и должностные лица: посадник, тысяцкий, «господа».

В общеевропейском контексте политические устройства Великий Новгород и Псков вписываются в разработанную Максимилианом Карлом Эмилем Вебером модель западноевропейской городской коммуны. Макс Вебер писал, что «городская община в полном смысле этого слова, как массовое явление известна лишь Западу и лишь отчасти, временами Передней Азии». Согласно его учению, городскую общину характеризует наличие следующих признаков: 1) укрепление рынка, 2) собственного суда и, по крайней мере, частично, собственного права, 3) характера корпоративности, 4) автокефальный аппарат.

Однако Новгород имел значительные региональные отличия от западноевропейских городских коммун. Документ 26 марта 1292 года описывает отчёт представителей ганзейских городов об их миссии в Новгород, где немцы обвинили новгородцев в захвате имущества. Переговоры велись с представителем князя Андреем и новгородскими представителями во главе с тысяцким. Ответ дал староста Семён: «И мы его попросили поспособствовать нам, чтобы у нас появился ответ, он сказал: «Новгородцы собрались и по очереди изложили ваши дела, и стало им ясно, что ваши жалобы не имеют никакой силы» (Nogardenses convenerant et vestra negocia singulariter exposuerant et videntur ipis vestre querimonie nil valere). Для уточнения вопроса, немецкие послы обратились через переводчика к посаднику и тысяцкому, последний заявил им: «Я бы хотел, чтобы вы вернулись домой» (vellem vos esse domi). Возвращаясь, немецкие послы встретили людей князя, которые разъяснили им, что «они шесть раз были от имени князя у новгородцев и просили дать нам ответ, да и князь лично их молил, и князь очень страдал, что они не хотят отвечать, хотя они должны по праву на это ответить, так как дело зависит от тех, кто владеет имуществом» (sex vicibus fuerint ex parte domini regis ad Nogardenses et pecierint nobis dari responsum, sicut eciam personaliter rex ipsis supplicuisset, et rex multum doleret, quod nollent respondere, cum ipsi teneantur de jure super hujusmodi respondere, utpote qui bona habebant, de quibus questio vertebatur). Позднее противоречия возникли между одним из княжеских людей литовцев Весцеле и новгородским старостой Семёном. Последний заявил, что все вопросы должен решить князь, но разгневанный Весцеле негодовал: «Причём тут князь? У господина князя этого имущества нет, это имущество у вас, новгородцев, и вы его поделили с вашими смердами. [Это] ваши смерды и поэтому по закону вы должны отвечать» (Quid ad regem? Dominus rex bona illa non habet, vos Nogardenses bona illa habetis, et ea cum smerdis vestris divisistis. Smerdi vestri sunt et idcirco de jure tenemini respondere).

Когда немецкие послы отъехали на 8 миль, их догнал один из княжеских людей и сказал: «Я должен сообщить секретную информацию от имени князя, которую я скажу без переводчика. Господин князь передаёт вам, что то, что вы возвратились из Новгорода без ответа, не его вина». Новгородцы выступают против передачи имущества, князь же выступает за сохранения торговых отношений с немцами и передаёт им: «Если вы мужи, воздайте им самим тем, что они вам сделали, и оплатите им тем же, насколько сможете» (si viri estis, ipsis reddite, quod vobis fecerunt, et vicem rependite, ut bene potestis).

Формально Новгород подчинялся князю, фактически же решения принимались на собрании (Nogardenses convenerant). Новгородская специфика, республиканский строй, автономия Новгорода по отношению к князьям — подтверждённая практика. В 1292 году Новгород мог выйти из-под контроля из-за ожесточённого противостояния между князьями Дмитрием и Андреем Александровичами, предыстория этого конфликта уходит в борьбу за контроль над Немецким двором, отразившуюся в постановлении договора Новгорода с князем Ярославом Ярославичем 1268 года: «А въ Немецьскомъ дворѣ тобе торговати нашею братиею; а двора ти не затваряти; а приставовъ ти не приста[в]ливати». Именно в этот временной период происходит трансформация с переходом на фактическое республиканское устройство, в рамках которого власть князя существенно ограничивается, так важнейшие судебные полномочия в конце XIII века перераспределяются от князя к новгородским республиканским магистратам.

Уже в домонгольский период сформировалось представление о Новгородской земле как территории с иной формой управления. Так думали и сами новгородцы, под 1196 годом летописец замечает, что «Новъгородом выложиша вси князи въ свободу: кдѣ имъ любо, ту собѣ князя поимают». В 1214/15 годах собирась уходить из Новгорода князь Мстислав Удатный объявляет новгородцам: «Вы вольны въ князѣхъ». В 1218 году посадник Твердислав говорит новгородцам: «вы, братье, въ посадничьствѣ и въ князѣчъ [вольнѣ есте]».

В «Слове о знамении» была сформирована политическая идеология: «Сице бо живущимъ Новгородцемъ, владѣяху областми по своеи воли, яже имъ богъ поручилъ, а князя Новугороду, но вдашеся князю Андрѣю Сусьдальскому». Новгородцы, владеющие «областми» – члены кончанских организаций. Представление о новгородцах как о «мужах вольных» отразилось в договорной грамоте Новгорода с казимиром IV: «Докончялъ есми с ними миръ и со всѣмъ Великимъ Новымъгородомъ, с мужи волными». В своём экземпляре договора с московским великим князем Иваном III 1471 года новгородцы после разгрома на Шелони дают обещание: Литве «нам, вашеи отчинѣ Великому Новугороду, мужемъ вол[ь]нымъ не отдатися никоторою хитростью».

В ганзейских документах прослеживается, что княжеская власть не была лишена возможности влияния на внутригородскую ситуацию. В документе 1331 года повествуется, что когда новгородцы «пришли с веча с оружием и знамёнами» (queme(n) de Rusce(n) vt deme di(n)ghe mit wapene(n) vn(de) mit banyre(n)) и принялись рушить и грабить Петров двор, именно княжеский чиновник – «судья князя» (des konigbes recbter), как он назван в документе – ничтоже сумняшеся, «пришёл… и прогнал русских со двора» (qua(m)… vn(de) sloch de Rusce(n) vt deme houe).

В дефектном документе 1337 года, в котором идёт речь об очередном имущественном конфликте между новгородскими и ганзейскими купцами, имеется информация об активном участии княжеского наместника в событиях. Послы, пришедшие на Немецкий двор с веча, заявляют: «Епископ и наместник… и все новгородцы (или: весь Новгород), которые нас к вам прислали, чтобы вы столько же добра, сколько захвачено у наших братьев, внесли в качестве залога» (de byschop vn(de) de amesnicke, de […] vn(de) de meyne(n) Nod(ar)d(ers) (или Nog(ar)d(en)), de hebbet vs to iu ghesant, dat gi so vele godes, also vnsen brod(er)en nome(n) is, scholen vtleghen to eyne(m) pande). Таким образом, княжеский наместник и в XIV веке не отделён от остальной новгородской администрации, активно участвует во внутренней политической жизни Новгорода, присутствует на вече, вступает в переговоры с иностранными купцами. Княжеские чиновники следят за порядком в городе.

Немецкие называли коллектив полноправных новгородцев «de gemeynheit van Naugarden», «dat gemene van Groten Naugarden», т.е. «общиной, общностью (Великого) Новгорода». Принципиально важно, что понятия «gemene», » gemeynheit commun» – применялись к политической организации западноевропейских городов того временного отрезка.

Немецкий хронист и автор «Хроники Констанцского собора» Ульрих фон Рихенталь сравнивал Новгород с Венецией, ему было известно, что город «называется Великим Новгородом», что в нём установлена самоуправляющаяся система, и что «он выбирает герцога, как венецианцы» (… heßt… die groß Novograt, daz ist ain statt für sich selb und welt ain hertzogen als die Venedier). «Герцогом» в случае Новгорода является тысяцкий. Близость политического строя Новгорода и итальянских средневековых республик, даже после захвата Москвы, подмечал Сигизмунд фон Герберштейн. Он писал о том, что Новгород в период своего процветания «был самовластным» (sui… juris esset), а в немецком переводе уточнял, что тогда этот город «пребывал в своих свободах» (in jren Freihaiten gewest ist).

Соотношение новгородского «политического народа», который участвовал в вечевых собраниях, и всего населения Новгородской земли, Новгородская республика рассматривалась иностранцами как строго иерархичная аристократическая система. Византийский историк Лаоник Халкокондил давал описание Новгорода: «Город близ океана под названием Ункратис, обратившийся к аристократическому правлению, он и располагает богатством, и превосходит по своему благосостоянию другие города Сарматии, и белой так называемой черной». Ἀριστοκρατία в политическом языке Лаоника Халкокондила противопоставлялась как «демократии», так и тираническому правлению, и подразумевалась власть «лучших» людей». Бояре являлись высшей социальной группой, принимавшей наибольшее участие во власти, тем не менее власть не принадлежала им безраздельно. Доступом к вечевому институту обладали и иные группы свободных горожан.

Средневековый Новгород следует называть либо по самоименованию (Новгородская земля или Господин Великий Новгород), либо выделяя ведущую тенденцию в его региональном политическом строе – Новгородской республикой. В данной смысле, Новгород был ближе не к ганзейским городам, с которыми активно торговал, а к средневековым итальянским республикам, в частности, к Венеции с её обширными владениями. Аналогичные республиканские социально-политические механизмы сложились не только в Новгороде, но и в его «молодшем брате» Пскове и иной бывшей варяжской вотчине – Полоцке.

Источник

Оставить комментарий