Зыбкая твердь. (Крес)

Моя бабуля, других родственников в этом мире я не встречал. Не знаю сколько лет ей и насколько она мне близка по роду, но она для меня родная, думаю знает почти обо всем на свете и имеет мнение обо всем на свете. За что ее считают спятившей, что нормально. Обычно она немногословна, однако нынче была шибко разговорчива. Рассказала историю своей молодости. Старательно скрутила длинную сигарету и, прикурив от спички, продолжала:

— Так вот дед этот застрелился.

— С чего бы вдруг? – поинтересовался я.

— Да из обреза. Тогда с чего еще стреляться-то было ? С обрезов стрелялись все нормальные мужики. Офицерики, те, что с происхождением, с наганов, а комиссаров ночью из чего попало хлопали. Ну ты не перебивай, слушай, я не расскажу, никто тебе уже не расскажет.

Узнал он , что брат зарезался и стрельнул себе прямехонько в башку.

— А брат-то с чего, ничего не пойму.- мне уже стало скучно с ней.

— Да ни с чего, а чем, ножом во все времена все режутся, и брат ничем не отличался, да ты за него слыхал, он летчиком потом стал, трижды героя получил, про него памятную табличку еще на Луне космонавты оставили, а она потом передвинутой оказалась, ну вроде как брал кто-то. Космонавт, который это обнаружил, был списан с полетов и чуть не спился, спасло его то, что организм неадекватно стал реагировать на алкоголь, тогда понял что не он, а мир, окружающий его стал другим и нет в нем ничего постоянного, так много чего интересного поведал.

— Тебе сам?

— Внучек! Я слишком мудра, чтобы рассказывать сказку большому мальчику. Я лично его не видела, да и не было такой необходимости, будь мне лет тридцать пожалуй стоило бы. Мы с ним переписывались. Тогда принято было общаться письмом. Люди поэтому умели писать, умели подбирать нужные слова, чтобы полнее выразиться и передать свои мысли и чувства, письмо было живым, а люди правильно выражались , называли вещи такими какие они есть ,слова подбирали, переписывали письма, не то что нынче.

— Думаю переписка была обширной и у тебя сохранились письма.

-Раньше я хранила письма, а потом поняла, что если помнишь человека, то и все письма его помнишь. Я затруднюсь сосчитать количество полученных писем, несколько тысяч пожалуй, зачем мне такой бумажный груз в этой жизни? Перечитывала, вспоминала и печь растапливала. Печь стопить для меня очень приятное времяпрепровождение.

— Ладно бабуль, пора мне, а то солнце садится.

— Успеешь, ты милдарь все успеешь, если пожелаешь, про меня не забывай, старухи они снаружи дуры старые, а кое в чем разбираются почище батюшки нашего.

Я уже выходил, а она мне вслед бросила :

— Я и про восьмикопеечную монету помню, тогда просто промолчала, мал ты был еще , да и самой интересно было, думала забудешь, а ты милдарь оказался посмышленей.

Я оглянулся. Старуха смотрела пристально, ждала чего-то. Улыбнулся ей. Вежливо и ласково улыбнулся и молча ушел.

Солнце шло к закату. Пахло весной, природа в очередной раз оживала на ближайшие полгода, чтобы снова замерзнуть. Старый добрый порядок, надолго ли? Да бог его знает.

Машина бодро бежала по мокрому асфальту навстречу грязно красному блину над горизонтом. Мелькали знаки и вывески вдоль дороги, лежала неподвижная линия горизонта вдали, с жужжанием проносились встречные автомобили, чумазые и безликие. Как, впрочем , и я для них. Тут недалеко жил мой старый приятель заверну-ка к нему, давно не виделись.

Петракович жил в небольшом домике, стоявшем в небольшом дворике. Во дворике росла трава и другие экзотические растения. Он утверждал, что это жена садит всякую глупость, но никакой жены у него я ни разу в жизни не видел, девки всякие бывали, весьма интересные и неординарные экземпляры, но вот жены ни разу. Стоит отметить, что и домик у товарища был своеобразен. Имелось примерно пять комнат, немного второго этажа, большая веранда на которой он не выносил никаких посторонних предметов, мусора и незваных гостей. В свободное время, а может быть как раз и в основное он перекрашивал дом. Надо отметить что это была не какая-нибудь незамысловатая покраска, а творческое и даже высокохудожественное действо. На стенах появлялись птицы и рыбы, которые затем преображались в людей и других животных, были также ежи, пингвины, а также непременный атрибут – сундук. На все вопросы о назначении этого предмета, он определенно заявлял, что это никак не ящик пандоры, но многие мысли в его голове берутся именно из него. Каким образом не объяснялось, но факты были на лицо и лично у меня сомнений не возникало.

— Привет Петракович.- крикнул я ему , поставив машину не заезжая во двор.

Он сидел на веранде в любимом деревянном кресле, пил темно-красный чай, курил длинную самокрутку и задумчиво смотрел на своего кота. Мне согласно кивнул башкой и выпнул из под стола табуретку, приветливо махнув на нее рукой.

— Садись , я тебя как раз повидать сегодня хотел.

— Чего это вдруг такие желания? — я устроился на другом кресле, проигнорировав табуретку, и вытянулся на нем как в шезлонге.

-Кота моего видел?

-Может это кошка?- с сомнением произнес я, разглядывая трехцветного зверя непонятного пола и происхождения.

-Я вообще-то ее полом не интересовался — все также задумчиво произнес Петракович, уже с неподдельным интересом разглядывая кота — но сейчас он пожалуй похож на кошку.

-Как-то думаешь с этим бороться ?

Петракович с каким-то безысходным сомнением посмотрел на меня, и , решившись произнес :

-А знаешь, что он про тебя думает?

На этот раз зверя разглядывал я. Нормальная кошка, слегка потрепана, но явно сыта и ничем не обеспокоена. Кошка быстро глянула на меня, не в какую-то часть , а на всего в целом и разом, и равнодушно отвернулась.

-Думаю ей похеру.

-Не совсем, ты для нее что-то вроде ветром занесенного листа бумаги, для нее пустяк, для кого-то очень важный, тебя сейчас может унести дальше, но появившись снова ты напомнишь ей что сейчас был простым листком, кем бы ты не явился сюда, в ее мире ты появился именно таким.

-И давно у вас такое взаимопонимание ?

-С утра.

-И каким образом?

-Сам не разберу, просто общаемся, эпизодически, я бы сказал когда ему захочется.

-А что было утром?

Петракович затянулся и сразу забыл про кота.

-Слушай милдарь, ты же вроде на том свете бывал, каково возвращаться ?- все хотел спросить.

-Это тебе кошка про меня рассказала что-ли?

-Да нихрена она мне не рассказывает, просто вдруг узнаю как она воспринимает и все дела.

-А вчера не узнавал?

-Вчера он в соседском гараже сидел без жратвы и воды и орал третьи сутки закрытый, думал сдохнет.

-Он думал?

-Да нет, вчера я думал , что он сдохнет. А сегодня нарисовался сосед, этот вышел на свет божий, огляделся,пожмурился, пошел со мной на рыбалку и сожрал окуня. Я смотрел на него и просто балдел: вот он истошно орет до хрипа на последнем издыхании, уже все, сдыхать пора ! Проходит каких-то полчаса , он сидит и безшабашно гоняет лапой окуня в траве. Живет запростяк: для него что на шажочек от смерти, что пассать — бытовуха. Я ему вслух это сказал. А он мне типа чего воздух сотрясать, с таким же успехом руками помахай, типа беспонтово это словами пытаться что-то прояснить . И вообще я примитивно воспринимаю окружающее меня и нифига суть не улавливаю происходящего, в этой жизни. Блин. Херня такая.

— То есть этот зверь разговаривать не может, и не будет, по той простой причине, что таким примитивом нормальные коты не страдают.

— Типа того.

— Хоть что-нибудь интересного узнал от него?

— Много чего, а что толку – рассказать-то не могу, это не факты, а какой-то обмен мнениями. Ты же не говоришь как там после смерти, наверное тоже словами бесполезно.

— Да нету ее , смерти, придумали словечко, а смысла не заложили.

— Милдарь, ну хоть страшно?

— Страшно когда не знаешь, и знаешь, что не знаешь, всякая дребедень представляется от нее и страшно Петракович.

— Хорошо тебе. Страха нет, смерти тоже нет, а что есть?

— Я есть, ты, кошка вон, проблемы которые себе сначала придумали, создали, а теперь решаем и других напрягаем, а другие тем же самим сдуру или в отместку занимаются.

— И как ты думаешь зачем все это?

— А чего тут думать — каждый старается скроить свой мир по-своему, а в итоге повальная игра в жмурки получается. Только глаза у всех завязаны. Тесновато при таком раскладе людям в этом мире, а тут выясняется , что еще и кошки.

— Что делать-то?

— Можно ничего не делать, или как муравей в муравейнике живи – они тоже социальные твари, только идея и цель у них одна на всех, каждый всегда знает что делать, планов коварных не строит и от других подвоха не ждет, а если враг появился, то за эту идею всей толпой мочат его, а кто в мочилове не участвует бежит королевну с яйцами спасать. Заметь: вопросов никто не задает, все ясно как божий день, им и разговаривать не о чем.

— А кто им говорит что делать?

— Нахрена им говорить? Что умеет делать, то и делает, ищет что может сделать, как нашел делает.

— Кот про это знает?

— Петракович, он же твой корефан, сам и спрашивай. Вы же с ним разговариваете.

— Чего заезжал-то?

— Можешь мне тоже сундук нарисовать?

-Как у меня?

— Да он же у тебя каждый раз новый, да и нахрена нам одинаковые, мне свой нужен. Ты в свой никого не пускаешь, да я вообще подозреваю, что в нем для меня ничего интересного.

— Мой сундук, чего хочу с ним , то и делаю, а если тебе нужен, сам и рисуй себе, кстати у тебя же дома нет, на машине что-ли рисовать?

— А ты на своем нарисуй и переправляй его сколько влезет потом, только внутрь не лезь.

-Как же я внутрь залезу коли он твой ?

— Значит согласен, или с котом посоветуешься?

— Тут надо бы все взвесить, дом мой, а сундук твой, а что в нем я знать не знаю. Ты мне конечно старый друг, но вдруг это опасно. Я вот из своего мысли всякие в голову беру, а тут твой будет еще рядом, может мировая гармония нарушиться, у меня же тут видишь какой фэн-шуй творится, иногда утром встану и хожу оглядываюсь, привыкаю, то что-нибудь новое узнаю, а то и старенькое отыщу, оно как бы все в мировой гармонии — мир на месте и в тоже время на месте не стоит. А тут твой сундук. Дак это ж полбеды, придет к примеру Дос Никадимыч, и тоже захочет. Как ему откажешь.

— Откажешь и все, скажешь: «Никадимыч пошел на хер, тебе это ни к чему.» И без комментариев, ты же можешь так ему сказать.

— Да . И это будет очень честно. А тебе к чему? у тебя и так в башке ответ на любой вопрос находится, это кстати меня иногда настораживает.

— У меня, в отличии от тебя, другая проблема. Я бы там некоторые мысли хранил- из башки иногда разгружаться просто край нужно, а кое-что во всех подробностях ну шибко охота знать. Иногда.

Петракович понимающе кивнул и стал скручивать новую самокрутку. Выходило у него ладно. Он клал на бумажку кучку ароматного табака, слегка приминал его и , лизнув краешек листочка , быстро сворачивал. Чуть вертел между пальцев, как карандаш, табак расправлялся и сигарета поражала своей изумительной простотой и законченностью форм. После чего он прикурил, пару раз затянулся и решился.

— Никадимыча на хер! У него в башке не то сало , чтобы в моем доме по сундукам держать.

В этот момент залаяла собака, совсем рядом. Я вопросительно глянул на Петраковича, кот сделал тоже самое, зная что у того никогда не было ни собаки ни жены. Видимо Петракович был другого мнения на этот счет, он с некоторым разочарованием произнес:

— Некстати, очень даже некстати.

Из-за дома, оттуда , где должен находится огород , но росли какие-то деревья вышел здоровый мужик лет сорока семи с густыми черными волосами и направился к веранде. Одет он был в летнюю камуфляжную форму, рядом бежала средних размеров рыжая собака, на вид незлобная, и виляла хвостом.

Подойдя он встал как светофор и представился:

— Генерал альтернативных войск Дикабразов. Можно просто Василий.

— Чего хотел?- спросил его Петракович.

— Через твою калитку можно пройти?

-Проходи, чего спрашивать-то.

— У тебя гости.

— Я вроде один.- вмешался я.

Генерал глянул на меня словно только что заметил, да при этом обнаружил, что я умею разговаривать. Тем не менее обращаясь ко мне предложил:

— Тебе же в город ехать, подбросишь?

— Я еще не собирался уезжать, к тому же ты с собакой.

— Тебе повод дать, ты и поедешь, а собака хорошая ты таких любишь.

— Еще люблю женщин и коней, но не поголовно. Я не знаком с этой собакой за что я должен ее любить?

— Она хорошая.

Я вопросительно помотрел на Петраковича. Определенно он также никогда не знавал этой собаки. Однако Петракович поступил абсолютно дипломатично :

— Однозначно хорошую собаку любить можно.- многозначительно заявил он и обратился к собаке:

— Ты разделяешь мнение Василия? Ведь из всех присутствующих ты лучше всех знаешь о ком идет речь.

Собака высунула язык, глянула на генерала и с достоинством уселась у моих ног. Дикобразов при этом достал из холщевой сумки, висевшей на плече пахнущую типографской краской книжицу в мягком переплете и положил на стол перед Петраковичем.

— Меня опять издали, почитай как-нибудь или подари кому.

— Или выкинь – продолжил за него Петракович.

Я глянул на обложку. Там крупно готическими буквами было обозначено название:

« Как седлать коня или что нужно сделать чтобы тебя все ненавидели »

— Название соответствует содержанию ? – спросил я.

— Издатель согласился печатать ее при условии, что меня больше никогда не увидит и в святой надежде что другие издатели ее прочитают. Кстати вас мне так и не представили, а впрочем позвольте обращаться к вам милдарь.

— Обращайся , а по какому поводу мне в город вдруг понадобилось?

— У тебя там дела.

— У меня там всегда какие-нибудь дела.

— Сегодня ты решишь любые проблемы.

— С твоей помощью?

— Все произойдет само собой, ты только определись что тебе надо.

— С этим у меня проблем нет. А у тебя еще какие-нибудь книги есть?

— Любите почитать бред генерала? Они не все в красных обложках.

— Достаточно названий.

— Из ранних : эротический роман « Потомки Чингисхана – двадцать три неизвестных брата Гитлера и племянница с того света». Я сам не читал, но отзывы были самые лестные.

Петракович с бесконечной тоской глянул на меня и со вздохом произнес:

— Увези его куда просит. А то сейчас такая хрень начнется…

— Тебе генерал Дикобразов куда вообще надо? –спросил его я.

-Хотелось бы в старый центр, потом в спальный район, там увидеться с одной девушкой, она поедет со мной на берег, часа на два не более, а после я с ней вернусь сюда. Петракович к тому времени закончит.

— Если все так определенно, то причем тут я.

-Ты на машине и у тебя есть проблемы которые просто решить.

— Ты про сундук?

— Я не говорил «сундук», я говорил «проблемы».

— Ты можешь деньгами помочь – не вопросительно, а скорее утвердительно произнес я

— Как раз деньги не проблема- у меня их нет.

-А что так?

-Это лишнее.

— Звучит успокаивающе, ладно поехали.

По дороге я объяснил генералу зачем мне нужны деньги. Мой товарищ оказался не у дел и искал интересную работу, мы придумали вполне легальный бизнес. Такой чтобы не напрягаться особо и приятное с полезным сочетать. Что-то из области научного туризма в чудесные места. Ученым гранды ведь тоже тратить как-то надо. Любой бизнес требует вложений, даже немного и грамотно, но всеравно требует, на что генерал вполне резонно возразил :

— Думаю, что грамотно и много будет лучше.

— Вы, генерал, вижу правильно уловили ход моих мыслей.

— Да вы весьма доходчиво посвятили меня в ваши планы, если я правильно понял вам пару миллионов будет в самый раз.

— Долларов?

— Мне кажется на текущий момент более актуальны Евры. Кстати какое сегодня число?

— Двадцать восьмое.

Генерал сверился со своими часами, мы как раз проезжали мимо здания мэрии, или горисполкома, что пожалуй было бы лучше, и он что-то с удивлением прочитал на вывеске.

— Постоянно теряюсь. А месяц?

— Думаю апрель.

— Удачный день.

— Смотря для чего.

— Для тебя.

— Ты мне выдашь сегодня два миллиона наличными?

— Я только все устрою, а возьмешь сам.

— Мой генерал, даже я могу это тебе устроить, только как ты их отдавать будешь?

-Милдарь, я вполне разделяю твой скептицизм, ты их возьмешь и никто не попросит их обратно, если ты сам не пожелаешь, а я думаю ты их собираешься потратить на свой бизнес, а не отдавать обратно.

— Хотел бы я посмотреть на человека готового распрощаться с парой лямов евров.

-Доброе утро Валентин Никодимыч. – говорили все.

Все, кто попадался ему навстречу. Некоторым он вежливо отвечал, другим слегка кивал.

Валентин Никодимович шел на свое рабочее место. Он работал на заводе где из денег получали деньги, из ничего получали ничего фактически. Деньги как величайшая фикция возведенная в ранг реальности, в которую поверили все и слепо подчинились ей. Деньги даже можно попробовать на вкус , на запах, просто полапать. Легко ощутить их присутствие, остро их отсутствие. Но это для простых пожирателей маргарина, как их называл Никадимыч, для людей приближенных и посвященных все было иначе. Деньги уже не надо пробовать на предмет чего-то реального, деньги – это суммы,суммы это категория реальности, а не что-то осязаемое. Они двигаются, изменяются количественно и качественно, меняют хозяина, с той же легкой непосредственностью и неизбежностью как воздух которым дышат все. Его не удержать долго или много одному, его можно объявить своим, но им будут дышать все, если его забрать то жизнь остановится, и весь смысл потеряется. Потому этого не позволялось никому, за это просто валили, или садили. Короче тем, кто не врубался не прощалось.

Никадимыч врубался. Он сидел на одной из многочисленных насосных станций под названием Хя-банк в качестве управляющего филиалом и реализовывал в жизнь политику, которая по мнению вышестоящего руководства обеспечивала процветание Хя-банка в обозримом будущем.

Будучи реально управляющим филиала, имеющим двадцатилетний опыт работы в банковском деле ( заметьте не говорят «банковский бизнес» ,а говорят «банковское дело», прямо как «уголовное дело») Никадимыч умел оперировать суммами и ему дано было на это право. Это были не его суммы, даже не его банка, да и банк был не его, и денег своих у банка не было, вопреки обывательскому мнению в хранилищах банка нет несметных сокровищ, там лишь немного казначейских билетов для обеспечения клиентских потребностей в наличности, а суммы они вообще нематериальны, они электронные, в лучшем случае написанные на бланках и формах.

У банка есть оборот и баланс, который бывает иногда минусовой – это не показатель впрочем краха, чаще просто слишком рискованное оперирование клиентскими денежками. Банки запросто и с удовольствием кредитуют друг-дружку. Так что разорить банк по силам лишь очень талантливому идиоту.

У Никадимыча задачка была более заковыристая и с точки зрения уважающего себя банкира вполне достойная. Федеральный бюджет финансировал местный. Не вдаваясь в трансфертные схемы и не озадачиваясь гениальностью методов освоения миллиардных сумм, любому среднестатистическому гражданину понятно, что если ты каждый день доставляешь почту, то можешь читать ее до одурения, а если тебе оставили на содержание сучку, то никто не узнает скольких щенят она принесла, а вот за ее содержание еще и заплатят. Такая вот сучка оказалась в маленьких, но цепких лапках Никадимыча. Надо найти кому их дать, а потом вернуться они слегка подросшими, снова дать и снова вернуть. Если умело давать, то рубль превратится в рубль с хвостиком, а рубль с хвостиком в рубль с хвостиком и хвостиком на хвостик и так далее, если не просрать бездарно разом много, то эти хвостики складываются в весьма значительную сумму, особливо когда вместо рубля десятизначные суммы. Главное не просрать разом и много – в этом вся сложность работы кредитно-финансового учреждения под впечатляющим названием Хя-банк.

Никадимычу настойчиво порекомендовали не спекулировать на акциях, а играть на понижении доллара, подстраховавшись определенным образом на случай обвалов в российских ценных бумагах.

— Доброе утро Валентин Никодимович. – говорили ему все, а он грел башку за большие филки и поэтому просто кивал, все это понимали и прощали ему такое невнимательное отношение к сотрудникам и коллегам.

Никадимыч собрал на совещание своих заместителей и озадачил их. Замы собрали на совещание начальников отделов и озадачили их по-своему. Те пообщались с замначальниками отделов.

Нынче не является удивительным тот факт что коммерсанту звонят из обслуживающего его банка (правильно говорить «из банка где вы обслуживаетесь») и предлагают взять денег побольше на что-нибудь. Это когда у коммерсанта нихрена нет и ему надо стартануть, банк только поморщится, а когда у тебя все прет тебе завсегда предложат деньжат подкинуть – знают что есть с чего вернуть. Короче процесс пошел и Никадимыч ждал результата, ждал не пассивно : он запросил некоторые данные по некоторым вопросам и глубоко их анализировал, делая соответствующие выводы и грамотно отдавая распоряжения требуя их исполнения четко и в срок.

Таков был Никадимыч, за это его ценили и премировали.

Генерал альтернативных войск не был столь искушен в тонкостях мировой финансовой системы, его не интересовали финансовые аферы, он вообще неадекватно воспринимал общепринятые нормы поведения в цивилизованном обществе. Он можно сказать брал яйцо из гнезда не вдаваясь в тонкости птичьей любви, но делал это с невообразимой простотой и изяществом, так что птички порхали вокруг гнезда в великом изумлении и сомнении : А было ли яйцо?

Когда мы въехали в город и нас сначала окружили, а потом зажали со всех сторон современные расчудеснонелепые билдинги, вперемежку со старыми основательными строениями я почему-то утратил всякое чувство самосохранения и слепо следовал его указаниям. Меня настораживали некоторые моменты, но свои объяснения происходящему я решил пока не давать.

На улице сияло солнце, стало как-то свежо, я не ощущал никаких признаков конца рабочего дня. В моем офисе мебель стояла немного по другому, моя фирменная сломанная зажигалка без проблем зажглась когда я от нее попробовал прикурить, а когда я попробовал открыть окно, то обнаружил, что это не так просто как мне всегда казалось.

К обеду Никадимыч уже определился кому, сколько , на что, а главное за что посыплется мана поднебесная.

Я остановился на парковке возле бизнес центра «ПОЛЯНА». Рядом стояло десятка два недешевых машин. Рабочий день подходил к концу, народ помаленьку расходился. Возле нас завелся черный «Лексус» и потихоньку сдав назад отъехал. На его место нацелился такой же черный «БМВ».

— Сейчас соберись и сделай в точности так, как я тебе скажу.- озираясь по сторонам четко произнес генерал.

Я собрался и ждал. Дикобразов продолжал.

— Из бэхи выйдет калдырь, в руке у него будет портфель, он пойдет к зданию, затем вернется и положит портфель на заднее сиденье, после чего снова пойдет к зданию.У тебя будет секунд тридцать спокойно и с достоинством подойти к его машине открыть дверь, взять спортивную сумку с заднего сидения, она будет за портфелем, закрыть дверь и сесть обратно в свою. Все должно быть так как я сказал, ни на что не обращай внимания. Готов?

В это время калдырь уже выше и двинулся к бизнес центру, он уже поднимался по ступеням крыльца, когда «БМВ» пикнул и заблокировал двери.

— Это твой запас времени, теперь жди, только не нервничай и не хлопай дверями и ушами кстати тоже.

Дикобразов вышел из машины и пошел за калдырем. Тот уже достал телефон и, с кем-то разговаривая, развернулся и направился обратно. Все произошло как хорошо отрепетированный дубль в кино.

Калдырь вернулся к машине, отключил сигнализацию, открыл заднюю дверцу положил на сиденье портфель и пошел опять к зданию. Дикобразов уже возвращался, поравнявшись с калдырем поздоровался и что-то спросил у него. Калдырь показал рукой на крыльцо и что-то начал объяснять, генерал, согласно кивая, пошел рядом с ним. Я спокойно вышел, открыл дверь бэхи, взял сумку и аккуратно закрыл. Затем спокойно вернулся в свою машину сунул ее за спинку своего сидения и, усевшись за руль стал ждать. Псу пришлось при этом подвинуться, после чего он положил морду на передние лапы и задумался о своей судьбе. Не скажу, что сердце мое не колотилось, но какая-то обыденность всего происходящего сильно успокаивала. Поискав глазами генерала я обнаружил, что из урны на крыльце валит дым, выскочил охранник и убежал обратно, калдырь следом за ним прошел в двери, в это время пикнула сигнализация, а генерал альтернативных войск уже прикуривая коричневую сигарету подходил к машине.

— В порядке?

— Сзади в ногах.

— Придется задержаться, там документы, которые будут искать посильнее любых денег. Отъедь пока дым не рассеялся. Их бы в суматохе подкинуть.

— Чего проще,- отъезжая проговорил я – вытряхни баки из сумки, только оставь маленько и документы, отдай сумку охраннику, я так понимаю твое описание будет подстать находке.

Генерал с уважением посмотрел на меня.

— Такое впечатление, что генерал здесь уже не я.

— Бросьте Дикобразов, я в восхищении. Более того не возьму в толк кто поджег урну, да еще под камерой наблюдения.

— Охранник и поджег скотина, причем не в первой, ему вообще курить запрещено.

Дикобразов выложил из сумки на пол двести пачек, застегнул практически пустую сумку и отправился к «Поляне». Через пару минут он вернулся и усевшись аккуратно стянул с рук тонкие телесного цвета перчатки.

— Могу подарить – перехватив взгляд усмехнулся он – у вас таких не делают.

— А у вас.

— У нас тоже. Ладно поехали за моей юной красавицей.

— Поехали. Надеюсь она стоит таких слов.

— Я с ней как то познакомил Петраковича, дак он мне однозначно заявил : «извращенец». И кто бы говорил, вы видели его жену?

— О ком вы?

-У него их что несколько?

— Я глубоко сомневаюсь даже в существовании одной.

— Милдарь, великое заблуждение не верить в то, что говорят другие. Вы вот например станете лгать без веских на то причин, просто так?

— Генерал, я всегда говорю правду, или просто не говорю ее, а лгать… если только пошутить, но это право совершенно безобидно и не к чему не обязывает.

— Так вот, свою жену Петракович выменял у меня за восемь копеек, и после этого смеет называть меня извращенцем, хотя в его понимании милые симпатии видимо и есть чистое извращение.

— Петракович купил у вас жену? Надеюсь вы продали ему не чужую жену?

— Я поменял его жену на восемь копеек . Ему же. Одну жену на одну монету в восемь копеек.

— А кем она была до обмена?

— Его женой и была, только он об этом не знал.

— А она?

— А она сама ничего понять не может, а вот Петракович как-то сразу привык.

— Давно это было?

— Прошлым летом.

— А что вы сделали с монетой ? она сохранилась? я бы хотел взглянуть.

Генерал порылся в кармане и достал несколько монет, некоторые были явно не местные. Одну из них на ладони он представил мне. Я притормозил у края дороги и рассмотрел ее.

Медный кругляк поменьше старой пятикопеечной, такой же герб с обратной стороны и округлая восьмерка с тоненькой средней линией и подписью по нижнему краю «восемь копеек».

— Это стоило того? – спросил я вернув монету.

— Я в этом обмене только приобрел, а ценность монеты…Тебе ли не знать?- генерал с явным интересом смотрел на меня.

— Иногда сомневаешься в том, что видел своими глазами, не то что не верить услышанному. Скажите генерал зачем она вам?

— Хотел бы я знать кто это устроил. Монетка только след, явный, но незаметный след, можешь себе представить как изменилось все остальное?

— Все меняется. Куда едем?

-На Родники едем. Тебе не интересно, кто и зачем так изменил наш мир? Милдарь неужели тебя не колышит этот ветерок?

— Генерал, зачем ворошить то чего больше нет, у тебя проснулась жажда понимания? С чего ты взял , что это вообще кто-то? Далась тебе эта монета, деньги сами по себе имеют собственную волю, это могучий спрут, демон созданный человеком и вытворяет этот демон дела почище полуграмотного джина из бутылки.

— Двухграммовый самородок золота может рассказать о фонтане расплавленного золота, монета – это не деньги, это след мира, которого не стало.

— Куда же он делся?

— Остался в прошлом.

— Просто изменился.

Родники – малопривлекательный спальный район в этом городе. Хоть и не был там давно, да и не тянуло туда никогда, пришлось ехать – генерал свое слово без сомнений держал.

Что может думать о девушке незаинтересованный внешний наблюдатель? Он по достоинству оценит ее высокий в пределах нормального рост, фигуру, ноги, грудь, приятное лицо с тонкими чертами , проницательные серозеленые глаза, длинные светлые некрашеные волосы. Конечно идеала и внеземной красоты не существует по определению, но «вполне ничего себе» — отметит незаинтересованный наблюдатель и решив, что место давно занято проследует по намеченному с утра маршруту. Только генерал Дикобразов решит, что жизнь зазря таких вариантов не предлагает и с должным вниманием отнесется к такому явлению, дабы выяснить что принесет им обоим такая нежданная встреча.

Девушку звали просто как всех приятных девушек на свете. Катей ее назвали не по моде, а по причине какого-то наития, что пожалуй себя оправдало. Если исходить из того что случайностей не существует, а кому-то одному всем заправлять нереально, то мир должен стремиться к простоте во всех ее проявлениях , чтобы сохранять свою целостность. Чтобы человек не мудрил усложняя свою жизнь он вместо удовлетворения только лишние сложности себе создаст идя супротив мирового порядку. Катя не спешила усложнять свою жизнь. Прекрасно зная себе цену, она стойко переносила все тяготы и лишения жизни одинокой девушки, ценя свою свободу, зная завышенную цену обеспеченности и не доверяя распродажным ценникам общепризнанных ценностей. Катя любила себя и мир в котором жила, не забывала мечтать и уважала людей умеющих воплощать свои мечты в реальность. Естественно предположить, что Катя от природы была не глупа.

« Красивая, не глупая, самостоятельная – ну просто прелесть! »- решил генерал пообщавшись с ней каких-то полчаса. Катя также прониклась мыслью, что перед ней незаурядная личность, после чего их встречи носили постоянный характер. Оба в определенной степени забавлялись друг-другом. Катя открывала для себя новый мир, а Дикобразов получал единомышленника в своих проделках.

Катя постепенно привыкла, что друзья иногда не узнают ее, а незнакомые люди общаются , как со старым другом, что дома , вещи, даже книги, могут изменятся, по крайней мере для нее. А на прошлой неделе ей пришлось снять квартиру в удаленном районе, поскольку домой она дорогу просто не нашла. Дикобразов принес ей часть ее вещей и извинившись предложил просто жить теперь так. Не испытывая глубокой привязанности к прежней жизни Катя вдруг почувствовала большое облегчение и свободу. Хотя и насторожилась при этом: мало ли чего еще ожидать.

Мы подъехали к длиннющему девятиэтажному дому. Возле первого подъезда на скамеечке сидела Катя. Дикобразов вышел и галантно с ней поздоровался. Несмотря на свой камуфляж он умудрялся выглядеть весьма респектабельно, по крайней мере с моей стороны. Катя одета была в светлые джинсы и легкую сиреневую курточку, отчего казалась еще выше и как-то беззащитно. Генерал под руку подвел ее к машине и представил. Катя внимательно рассмотрела меня и спросила:

-Не могу вспомнить, но я вас очень давно знала.

— Не смущай молодого человека, вы никогда не были знакомы. –заявил генерал.

— Почему же – возразил я — нам доводилось общаться и без вашей помощи Василий.

— Интересно, кто бы мог подумать милдарь, что мир так тесен.

— Мир слишком велик, чтобы не переставать удивлять.- возразил я выходя из машины и выпустив на свободу пса.

Катя явно обрадовалась собаке

— Ой Волчок, ты здесь, живой, ну слава тебе господи! Дикобразов, я уже рассталась с ним в душе, спасибочки.

— Я ни при чем, ты же сама только что создателя поблагодарила.

Собака радостно завиляла хвостом и высунув язык улыбалась Кате.

— Генерал, мы едем куда или я вас покину, всех.

— Не спешите милдарь, боюсь мое присутствие вам придется ощущать всю оставшуюся жизнь.

— Надеюсь это необременительно, меня интересует нужен ли я вам в ближайшие часы.

— Милдарь, вы желаете покончить с делами побыстрее, давайте где-нибудь поужинаем, вы пригласите туда же своего компаньона, а мы может чем и поможем заодно.

Катя предложила небольшой ресторанчик недалеко от зоопарка почему-то, я перезвонил товарищу, чтобы подъезжал, а Дикобразов изъял у меня мобильник и, отойдя в сторонку, начал названивать. Мы с Катей сели в машину, Волчок начал обследовать окресности, предварительно отметив свое почтение ближайшему кусту.

— А все-таки откуда я Вас могу знать?- спросила сходу она.

— Для юриста слабовата у тебя память, мы с тобой весьма плодотворно сотрудничали пару дней одной холодной весной.

Катя внимательно на меня посмотрела и заулыбалась.

— Я тогда сильно простыла, был ужасный ветер и снег. Мне казалось, что это ненастоящее воспоминание, знаете так бывает : не поймешь то ли было, то ли не было. Хотя рядом с Василием так постоянно.

— Тогда ты его не знала.

— Откуда Вам знать.

— Ты не боишься, что он исчезнет так же как появился.

— Будет скучно. Почему я должна бояться? Он что, муж и кормилец ? Просто жизнь вернется в свою колею, я молодая, красивая найду себе место в ней без особых проблем.

— Я думал у вас любовь.

— Мечтает ли монашка оказаться в постели с ангелом?

— Ты однажды можешь оказаться санитаркой на поле боя, возле раненого бойца, или убитого.

— Он действительно генерал?

— Не хотел бы я в этом убедиться лично.

— Почему люди так боятся неизвестного?

— Инстинкт самосохранения. А чаще им просто есть что терять, тебе видимо терять нечего.

— А Вам милдарь? Вас как-то по-другому звали, у Вас есть имя?

— Это не имя, это обращение, как «генерал». Кому-то хочется быть генералом и он им становится, а мне хватает того , что я милдарь. Когда вдруг почувствуешь, что осталась одна на всем белом свете вспомни и найди меня, я буду только рад.

— Спасибо, теперь у меня есть уверенность в своем будущем. Надеюсь ты не попросишь большой платы за свою дружбу.

— За дружбу Катя плата одна.

— Хорошо, будем друзьями навсегда.

Она высунулась в окно и крикнула:

— Василий, ты заставляешь слишком долго себя ждать, ужин предложил ты.

Генерал извинившись вернул мне мобильник и уселся в машину. День уже и так растянулся до безобразия и поужинать мне очень даже хотелось.

Несмотря на проходное место – все-таки зоопарк посещаемое место и времени проголодаться у людей было достаточно, ресторанчик с очень даже славянским названием не оскотинился и радовал хорошей кухней по приемлемым ценам. Все-таки в погоне за деньгами люди не всегда теряют уважение к себе и тем на ком зарабатывают. Туда и подъехал мой старый приятель . Имя у приятеля тоже было старое и устоявшееся – Григорий. У Гриши была большая проблема, я бы сказал патология. Видимо в далеком детстве, когда он был эдаким розовощеким крепышом с уважаемыми родителями, от него ждали только примерного поведения и добрых поступков. Но будучи нормальным ребенком он совершал как все нормальные дети очень недальновидные поступки, а чтобы его не наказывали, как и все нормальные дети он быстро научился врать. Ему бы чуточку врать как и всем нормальным детям и гнуть во всем свою линию, коли от него все чего-то ждали, а он решив, что безконфликтность в жизни достигается лишь ловким враньем уверенно шагнул во взрослую жизнь обложив себя со всех сторон такой зыбкой пеленой, что однажды осознав всю нетвердость своей жизненной позиции соврал себе, что так и должно быть, так везде, у всех и всегда. Это имело два побочных эффекта. Чтобы грамотно выстроить новую правдоподобную ложь надо припомнить предыдущую, что постоянно напрягало и затягивало принятие решения. А поскольку человек и так живет в своем иллюзорном мире — выстроив для себя правдоподобную картину мира и того , что в нем происходит, Грише приходилось еще поддерживать для других и себя иллюзию этой иллюзии. Нахера ему такие сложности он и сам не ответил бы, потому как когда-то он соврал себе и доверять в таком тонком вопросе, понятно уже не мог. Нужно быть очень смелым, чтобы сознаться во лжи. Потом еще совесть просыпается. А добровольно мучают себя только люди с нездоровой психикой. Гриша был психически здоров, просто у него была большая проблема, которую ему лень было решать, он откладывал такое решение, потому как были другие срочные проблемы, требующие срочного решения. И решал он их естественно проверенным годами способом.

Гриша был удивлен и искренне рад встрече с Катей- он тоже участвовал в тех делах и успел подзабыть о ее существовании чуть не представившись Виктором. Генерала он вообще посчитал служащим зоопарка. Мы дружно заказали полноценный ужин.

— Гриша – произнес Дикобразов с неподдельным интересом глядя на него — я немного в курсе ваших дел, если тебе вот так просто выдать все деньги, с условием самостоятельно пристроить или распределить их, что ты сделаешь?

— Ну для начала возьму их – Гриша начал пересматривать свое отношение к генералу, потом озадачился чего же ждать от Кати при таких раскладах, глянул на меня , мне стало смешно и я успокаивающе кивнул. Это его успокоило и он продолжил — естественно использую их по назначению.

Генерал расхохотался, а Катя не зная о чем речь по очереди глядела на нас и хлопала глазами.

— Какое позвольте спросить назначение у краденых денег. – смеясь проговорил Дикобразов.

— У любых денег есть одно назначение: они будут потрачены. Но мной они будут потрачены толково, тем более, что я их не собирался тратить самостоятельно, и совсем не готов к такому повороту. Есть вполне продуманный план их использования, а вы Василий задаете не совсем корректные вопросы, если вам интересно на что я вообще готов тратить деньги, то спешу заверить: лично на себя не много: поменять машину и чтобы карман слегка оттопырился, я никогда не швыряюсь бумагой и вполне знаю ей цену. А Вам за ваше любопытство приличный костюмчик справил бы на память.

Гриша уел генерала и теперь пристально смотрел на него. Потом осознав до конца смысл его слов добавил:

— Они уже украдены?

— Деньги лежат в моей машине.

— Под надежной охраной злой собаки?

— Волчок не злой, он верный и умный.- заявила Катя.

— Значит умеет быть злым, раз умный.

Генералу принесли отбивную с овощами и он ловко работая ножом, вилкой и челюстями занялся поеданием. Официантка собралась убрать тарелку у Кати, поскольку та положила туда вилку лишь слегка поковырявшись, на что заботливый Гриша быстро рыкнул:

— Брысь отсюда.

Официантка отпрянула от столика.

— Примерно так ведет себя умный пес – пояснил им обоим мой товарищ и принялся за еду.

Официантка обиженно удалилась, а я занялся своей тарелкой.

Покончив с едой Гриша поинтересовался :

— Я так понимаю мы здесь по делу.

— Решайте свои дела, мы с Катей просто поприсутствуем.- посоветовал генерал.

— Ты же собирался на пару часиков на берег.- напомнил я ему.

— Погода сейчас испортится. Мы пожалуй к Петраковичу сразу. А ты милдарь действительно передай все деньги Грише, так вернее будет, пусть теперь он башку греет, а нам есть чем занятся.

— Генерал, может вы сами доберетесь, а я найду чем заняться?

— Милдарь, там у Петраковича заварушка веселая намечается, настоятельно рекомендую поучаствовать.

— Послушай Дикобразов, меня не прельщает участвовать в твоих авантюрах, попрошу без меня, Катя вон в восторге от твоих заморочек, побереги ее, кстати она мой друг если ты не в курсе.

— И как давно?

— Просто полегче на поворотах, не бросай ее где попало.

— Это угроза?

— Генерал, ты мне тоже не враг, но хороших людей обижать не смей. Сам понимаешь, мало их.

-Уж разберусь, а зря ты не едешь, это неплохое продолжение сегодняшнего дня.

— Да в том-то и дело, что конца не предвидится. А я никуда не денусь, только у нас планы немножко отличаются.

Катя встала и взяла инициативу в свои руки:

— Ладно, Василий, давай заберем Волчка и прогуляемся пешком, я его не хочу больше от себя далеко отпускать.

Я расплатился и мы вышли на улицу. Там уже почти стемнело наконец-то и подул холодный ветерок. Григори стоял возле меня глядя на удаляющуся парочку.

— А я уже и позабыл о ее существовании. –задумчиво произнес он.

— Она тебя тоже с трудом припомнила, годы как дни летят.

— Куда это они?

Парочка с собакой переходила дорогу в сторону зоопарка. На какую-то пару секунд их скрыла проезжающая машина, что-то немного изменилось, на дороге какое-то мгновение еще можно было себе вообразить их присутствие, но секунду спустя можно было с уверенностью заявить, что все трое просто исчезли , не растворились, а ушли как вчерашний день.

-Забавненького мужика Катя себе подыскала.- заметил Григори и закурил.

— Я думаю он ее отыскал, как бы денежки таким же образом не испарились. У тебя сумка есть?

-Под филы?

— Где падофилы? Какие нахрен пидарасы, под бабки коллега. ,

— Сколько там?

— Пару лямов, пятисотками, в салофане.

— В салофане это весьма практично, я думаю надо отъехать отсюда, у меня есть чистый мешок в машине.

Так в жизни Григори произошла великая перемена, которой он в душе страстно желал и против которой протестовало все его существо. Так человек долго сидевший на стуле однажды встает и обнаруживает что пройтись ему оказывается уже давно было пора.

**

Генерал преобразился. Сейчас рядом с Катей уверенно , по хозяйски, как полководец по полю битвы после выигранного сражения, вышагивал рослый с благородно-офицерской осанкой мужчина в расцвете своих сил. Даже камуфляж на нем расправился и смотрелся, как отглаженный мундир, а вечная небритость придавала лицу мудрую суровость. При хорошем лунном свете генерал был олицетворением самого Великого Полковникао котором у всех народов нижнего мира есть свои легенды. Катя приостановилась и с тихим восторгом наблюдала эту картину. Дикобразов, пройдя пятнадцать шагов остановился и обернулся.

— Завораживает что-ли? –улыбаясь спросил он.

Катя похлопала глазами и заявила

— Я думаю ты и есть тот самый Великий Полковник, сколько тебе лет Дикобразов?

-Лет сорок пять наверное.

— А когда у тебя день рождения?

— Осенью, в начале. Великий, да к тому же полковник. Я никогда его не встречал, но слышал о нем разное, думаю многое врут как всегда, но по описаниям и повадкам мы очень похожи. Непонятно зачем его связывают с небом, со звездами. Красивые сказки. Я проще, я земной, а космос считаю фикцией, величайшим заблуждением человечества. Там кроме звезд нет ничего и те не то чем кажутся.

— А где мы сейчас? Ты знаешь это место?

— Посмотри под ноги Катенька. Ты увидишь землю, а это…- он огляделся.- Можно сказать это мое настроение, это я такой сейчас и ты видишь мой мир. Подойди ближе.

Катя прошла вперед и разглядела слабоосвещенную широкую сельскую улицу . Кое-где светились окна, а под ногами лежал подмороженный асфальт . Ветра не было, стояла весенняя не слишком холодная ночь.

— А все-таки генерал, я никогда не привыкну, что попадаю с тобой в какие-то места которых не должно быть, проходит какое-то время и мне кажется уже что здесь все в порядке, а я пришла из какого-то несуществующего места. Мне иногда страшно.

— Успокойся, если ты не можешь вернуться куда-то это совсем не значит что этого не было. Люди живут в своем тесном мирке, который они открыли для себя и, боясь его потерять шарахаются в страхе от всего, что может его изменять. А ты шагнула за пределы своего маленького мирка и назад не вернешься – твой мирок стал другим и никогда не станет прежним. Проглоти эту невкусную конфетку и твой страх больше не будет тебя беспокоить.

— А люди которые меня окружали, где они?

— Остались в том мире, если им сильно надо они явятся и в этом, ваши мирки снова пересекутся, если этого хочет хотя бы один из вас. Два человека могут жить в одном городе, передвигаться одними маршрутами, бывать в одних и тех же местах в одно время и ни разу не встретиться, а могут столкнуться два друга в чужом для обоих городе и заявлять, что мир тесен. Есть прикольная наука – теория вероятности — она прекрасно описывает статистические зависимости, но встает в полный ступор когда дело касается живых душ. Человек существо божественное и никакое его действие не подлежит статистическому анализу. Каждая мысль и поступок уникальны и неповторимы . Предсказать можно только желаемое и то, что истинно желаемо- исполняемо. Можно погасить звезду, но если знаешь какие силы ее зажгли, то истинного желания не возникнет, а я вот желаю полюбопытствовать о чем нынче Петракович болтает со своим товарищем. Зайдем к нему, там тепло и угощают вкусным чаем.

— Ты Дикобразов скотина. Запросто можешь великую поэзию в сухую прозу превратить и делаешь это с удовольствием, впрочем все мужики циники, а ты еще и амбициозный циник.

— Ты мне рожу расцарапай.

— А ты поцелуй меня.

— Ты Катька извращенка, а мир без толкового мужика, что автомобиль без водителя. Пошли давай, не жарко сегодня что-то.

— Мир безтолковогомужика – это что-то уже приемлемое для меня.

Катя взяла его под руку и они пошли к дому Петраковича, который оказался совсем рядом.

………

— Бабуля, а ты слыхала про великого полковника?

— Милдарь, спрашивай конкретнее. – бабуля закурила тонкую длинную коричневую сигарету, и выдохнув тоненькую струйку дыма продолжила

— Люди как маленькие червячки в помойке. Копошатся, как бы проверяют : существуют ли еще на белом свете, или им только кажется. Они даже понимают, что все они на одной большой помойке и устраивают свою жизнь на ней кому как заблагорассудится, а то и вовсе авось как. Ты помнишь милдарь слово такое «заблагорассудится»

— За благо рассудится бабуль, кабы так и оставалось всегда, мир бы мне больше нравился.

— Есть в этой помойке жуки всякие, только нет им жизни вне помойки, не их среда обитания. По их желанию весь мир в помойку превратить, а тут приехал бульдозер и начинает в порядок все приводить. Прошел, а за ним полоса чистой земли — хошь цветы выращивай, а хошь новую помойку делай. Великий Полковник милдарь, он как крейсер по ровной глади морской идет, неведом ему страх, не знает он жалости, не преклоняет его благородство. Этот крейсер своим курсом идет и нет силы противостоящей ему, а в его кильватерной струе все перемешано и перепутано и волны за ним далеко расходятся и долго еще о нем напоминают.

— Ты знакома с ним? Может он тебе тоже писал?

— Покойный Александр Великий мне не имел возможности писать. Как впрочем и Чингизхан. Не найти места на земле где бы следа своего не оставил он в веках. Великий Полковник на то и великий, что приходит побеждает и уходит, а за ним только и могут что новую помойку создать, вот если бы за ним еще великий садовник приходил, а так червячки, да жучки всякие с паучками в ограниченности своей да бедности душевной поскорее себе среду обитания создают на чистом месте.

— Он опасен?

— Не больше чем ураган, если ты за скалой стоишь, и не меньше чем ветерок если ты на краю крыши небоскреба. Милдарь он не человек, а воплощение. Разумное, мыслящее, но мало в нем от человека земного. Он лишен самого главного- способности любить мир. У него нет ненависти или злобы какой, когда нет любви, то и противоположных чувств не бывает. Ты вот милдарь чужую боль на себя не берешь и счастье чужое у тебя ревности и зависти не вызывает, а в большой беде человека не бросаешь. Почему?

— Мне себя уважать надо.

— Вот в этом и Великий Полковник весь. Тебе свой страх через себя пропустить надо прежде чем забыть о нем, тебе чувство испытать надо чтобы совладать с ним, а ему оно чуждо и неведомо, он силу великую имеет и жалости к себе не испытывает, а ты чужую жизнь на себя примерить можешь, есть с чем сравнить и вспомнить, как тебе жалко себя было. Выжги в себе это и что останется? Никто тебе не нужен, никому ты не нужен.

— Оставим великим великое.

— Оставь им милдарь, сделай милость.

Василий, генерал альтернативных войск, сидел на веранде у Петраковича вытянув свои длинные ноги. Рядом пили чай и болтали Катя с женой Петраковича, а сам хозяин успокаивал водкой своего приятеля банкира Никадимыча.

— Дикобразов, ну чего ты ухмыляешься? Видишь у человека стресс случился.-сетовал Петракович.

— Я полон сочувствия и преисполнен желанием помочь в таком горе человеческом.

Никадимыч оживился и с мольбой помотрел на генерала.

— Я вас совсем не знаю уважаемый Василий, но поскольку вы старый друг Петраковича мне кажется вы действительно можете подсказать мне выход из создавшейся ситуации. Я смогу со временем вернуть эти деньги, но мне необходимо сохранить свой статус для этого.

— Можно подумать дорогой Валентин Никадимыч, что вы родились с мечтой стать банкиром, с мечтой пропускать через свои руки сомнительной ценности чужие денежки и оставляя за собой право распоряжаться ими немножко оставлять себе. Кстати вас как финансиста не настораживал тот факт, что больше всего денег у финансистов, которые ни к чему кроме них не прикасаются. А ведь в нынешнем мире именно в деньгах оценивается все имеющееся на земле.

— Это естественно, что деньги у тех кто их делает.

— В том то и закавыка. Вы деньгами заменили самого бога. Будто не он, а вы создали и владеете миром. Вы и молитесь на деньги, и душу готовы за них продать, хуже того вы чужие души пытаетесь за деньги купить. Валентин Никадимыч, ведь вашу душу за деньги купили, а вы так и не ответили, кем вам с пеленок хотелось быть. Финансистом?

— Директором. Большим и уважаемым директором мне хотелось быть. Чтобы меня любили и со своими проблемами приходили ко мне, а я используя свое положение запросто решал любые вопросы. Быстро и красиво, а люди уходили счастливые, благодарные и когда я им чего-нибудь говорил они делали только по-моему, зная что так правильно.

Даже у Петраковича лицо вытянулось и он выпил полстакана водки. Закусив помидором он торжественно произнес:

— Я всегда считал что у всех подонков и ублюдков доброе сердце и широкая душа, только паскудное окружение, да дурное воспитание заставляет их быть такими, какими они нам кажутся. Оказывается что даже банкиры в глубине своей детская наивность и непосредственность. Никадимыч , ты в слезах врываешься ко мне ,рассказываешь нелепую историю про исчезновение кучи денег, заявляешь что готов пустить от такого позора пулю в лоб толи себе ,толи всем остальным, а тут мы выясняем, что все это банкирство для тебя лишь жалкая иллюзия детской мечты.

Даже Катя заинтересовалась происходящим в метре от нее:

— Мне кажется Петракович, что если кто-нибудь расстроит нашего президента , то он непременно явится к вам и выяснится, что он всю жизнь мечтал стать великим пожарным, спасать людей и раздавать новые дома обездоленным.

— Пока что он раздает бесплатные дома своим недругам, нет Катенька с президентами дружбу не вожу и вообще политиков на порог не пускаю. Власть обязывает быть лживым и циничным, а самый циничный мой друг это Дикобразов, но он сносен и к власти не стремится.

— Зачем мне стремится к тому, что мне с рождения дано – усмехнулся генерал — я , в отличии от вас родился генералом, никогда особо не мечтал, а посему иллюзий не имею. Отсюда и мой искренний цинизм.

Никадимыч засуетился, чувствуя, что от него что-то ускользает:

— Прошу прощения, генерал, вы хотели мне как-то помочь.

— Ах да, ответьте мне на один вопрос, только подумайте хорошо. Что из того что вы имеете, готовы отдать за полное решение вашей проблемы?

— Вы про деньги?

— Господь с вами, деньги как категория ценности мной не рассматривается. Ваша жизнь или ваших родственников впрочем тут тоже не имеют значения.

— Тогда что?

— Вот я и спрашиваю, что есть ценного в вашей жизни, чего вы боитесь лишиться из-за этих денег?

— Да сама моя жизнь, мое положение, моя семья, мой быт – все чем я живу.

— Вы считаете что если начнете заново, не сможете устроить все намного лучше?

Вмешалась Катя:

— А ты Дикобразов хотел бы прожить свою жизнь заново, но иначе?

— Пробовал, получается не иначе.

— Да подождите вы- Никодимыч от нетерпения стал требовательным- что вы можете предложить?

— Выпейте банкир, выпейте а я вам расскажу интересную историю. Настоящую ИСТОРИЮ.

Никадимыч послушно выпил и даже закурил, чего не делал уже давно. А генерал встал во весь свой огромный рост и глядя в ночь за окном, словно глядел с высокой башни на огромный город заговорил.

— Вы помните как европейцы осваивали Землю? Все помнят как народы мира стали маленько европейцами, а вернее начали играть по правилам, которые им навязала агрессивная, ненасытная и вечно воюющая Европа. А мало кто знает, что еще одна цивилизация, куда более древня и человечная освоила мир. Как бы вам понравилось, если бы русские, вместо того, чтобы пялиться на запад и давать себя постоянно втягивать в их войны, интриги и дележ бедных европейских земель обернули свой взор на восток и спокойно присоединили к себе без войн и изощренных религиозных истреблений целых культур Сибирь, приморье, северную Америку и как минимум западное побережье южной Америки. Заметьте, славянские племена не имели дурной привычки нападать на чужие земли, захватывать там рабов, или насаждать свою культуру, денежные отношения, сгонять с земель и истреблять коренное население. У них всегда был достаток дома, на них нападали, их угоняли в рабство, у них всегда было чем поживиться. Они приходили и взамен своего покровительства и защиты предлагали лишь признание их правды. Надо отметить единственный способ выживания империи. Римская империя пала, после того как вместо правды начала навязывать свое несомненное величие. Вместо правды, реальной силы, лишь атрибут власти – и все, конец. Но дело в том ,что и империя русским подарена Европой. Изначально вся структура державности у древних славян определялась разумным , с точки зрения хозяйствующего не во вред себе рода, решением всех проблем на месте. И только бедствия великие требовали объединения усилий многих, чего не могли решить одни. Так-то господин банкир было в те времена. Воевать не имело смысла, кроме как охранять свое, и воровать не имело смысла – все что надо имели. Пока не пришли цивилизованные европейцы и заявили что надо делиться с ними если хотите быть равными с ними. Естественно стало нехватать самим, значит надо взять у кого-то. Не находите уважаемый банкир, что вся финансовая система и есть средство поддержания этого принципа?

— Значит принципы европейской цивилизации оказались более жизнеспособны.- возразил банкир.

— Орда три сотни лет считалась непобедимой. Нет ничего вечного, выигрывает сильнейший, но сильнейший однажды тоже умирает, а что остается? Хаос и разруха? Остается то, что способно созидать и развиваться в созидании. Мой дорогой банкир заводите свой мерседес, позвоните домой, чтобы к ужину не ждали и я отвезу вас в земли обетованные. Мне стало скучно здесь, прости Петракович, передай от меня добрые пожелания милдарю, а мы с Катей отвезем банкира к его мечте. У великого полковника , говорят есть традиция перед большой войной исполнять большие желания.

— Простите генерал, я не совсем понял что вы мне предлагаете.

— Я предлагаю вам занять достойное место о котором вы мечтали, в мире о котором вы и не мечтали.

— То есть я никогда не вернусь обратно?

— Что вас тут держит? На все ваше желание, можете оставить все как есть.

— Нет уж спасибо, здесь меня надолго не хватит. Надо составить завещание.

— Позвольте предложить вам дорогой банкир охуительного юриста.- внезапно подала голос жена Петраковича и указала небрежным жестом на Катю. Катя благодарно кивнула и авторитетно, хорошо поставленным адвокатским тоном , заявила четко произнося слова:

— Вам Валентин Никадимыч не нужны никакие завещания.

— Вы издеваетесь?

— Как вы смеете — искренне возмутился генерал,- перед вами девушка прилично воспитанная, в меру для того, чтобы уважать клиента и иметь репутацию охуительного юриста.

— Тогда поясните свои слова.

— Ни к чему вам такие юридические формальности, тем более , что родственникам не удастся подтвердить вашу кончину. Не будет попустительством по отношению к близким, если вы изложите необходимые инструкции Петраковичу и за определенную плату он все исполнит.

— А не пожелает господин Петракович потратить мои деньги на свою жену?

Генерал широко раскрыл глаза и со смехом произнес:

— У всякого поступка есть движущая сила. Петракович, дружище, напрягите фантазию , как бы вы использовали в своих личных целях миллионы Валентина Никадимыча?

Петракович задумался, хлопнул полстакана и уверенно заявил:

— Блядь, нихрена в голову не пришло — все че надо есть.

— Не извольте беспокоиться — подвел итог генерал- это лучший выбор в сложившихся обстоятельствах.

В тени деревьв , под тайной завесой от дорожных фонарей, патрульная машина с экипажем в составе лейтенанта Иваненко и сержанта Мерняк мирно стояла в ожидании очередного злостного нарушителя утвержденных самим министром внутренних дел правил. Правил родившихся на улицах Парижа во времена конных экипажей и доведенных утонченными юристами до нагромождения трехэтажных формулировок весьма глумливого содержания. С нарушителя полагалось брать деньги. Развлекаясь парни придумывали весьма утонченные формы работы с нарушителем, делясь своим опытом с товарищами, нарушители имели свои методы противодействия, но суть явления не менялась. Деньги из карманов водителей перетекали в карманы инспекторов. Все играли по этим правилам, забыв об изначальном назначении самих правил.

— Сержант, а когда мы оштрафуем последнего на свете нарушителя, мы же станем никому не нужны.

— Я считаю, лейтенант что пока есть правила будут и нарушители.- уверенно заявил Мерняк.

— А что первично: нарушитель или правила? Ведь правила придумали для борьбы с нарушителями.

Сержант задумался, представляя и так и эдак и заулыбался:

— Прямо как курица и яйцо, хотя должно быть правила. Нарушитель следствие из правил.

— Отсюда однозначный вывод: коли создана причина следствие непременно последует.

— Я спокоен за свое будущее. И за твое будущее.

— Да будет так.

— Аминь.

На дальнем конце улицы засветились фары и , быстро приближаясь, превратились в здоровый черный мерседес . Водитель, не обращая внимания на окружающее, промчался мимо них и , набирая скорость ушел прочь. Не потребовалось команд и слов, патрульная машина включила фары и рванула с места. Через четыре секунды инспекторы мчались по ночной улице, выходящей на загородное шоссе. Впереди призывно краснели задние фонари черного мерседеса. Погоня обещала быть захватывающей. Дома и прочие строения проносились в темноте, вскоре и их не стало, а фары все так же маячили впереди. Была включена мигалка, рация сначала что-то сбивчиво бормотала, а потом и вовсе наступила тишина. А еще спустя пару минут местность начала преображаться. Сначала как-то незаметно, а потом темнота рассеялась.

Полная картина должна представляться с неба. Глубина его не вызывала сомнений – все-таки небо. Но какая-то дымка, светлая, но никак не вызывающая оптимизма скрывала перспективу. Бескрайним его тоже нельзя назвать – холмистый горизонт хорошо очерчивал границы мира. Было чуть прохладно с легким ветерком. Солнце ушло за зенит и светило четким желтым пятаком. Земля покрыта ровным темно-зеленым ковром травы, кое-где виднелись небольшие березовые и осиновые околки. Дорога, некогда добротно отсыпанная, а местами мощеная речным камнем, местами заросла, но машина шла на небольшой скорости без особых затруднений.

Здоровенный генеральский мерседес мчался к дальним холмам и вскоре совсем исчез. Мерняк остановил форда и открыв окно стал осматриваться. Лейтенант посмотрел на него.

— Куда это нас сержант занесло? Да выключи ты мигалку.

— Хотел бы я знать, думаю надо разворачиваться и рвать обратно. Тут ни одной живой души на сто километров блин не ощущается.

— А я думаю валить отсюда нафиг надо.

— А я и думать не буду, валить надо.

Мерняк аккуратно развернул машину , с тоской глянул на стрелку показавшую остатки бензина, и не шибко разгоняясь поехал в обратную сторону.

Километров через десять дорога пошла под уклон, показалась широкая река и небольшая деревушка на берегу. Пейзаж стал более жизнерадостным. На склоне ближайшего холма росли невысокие кедры, На лугу без присмотра паслись коровы, на песчаном берегу рыбаки возились с сетями, из труб ухоженных домиков кое-где шел дым, а на более высоком противоположенном берегу стоял небольшой, с домами в пару этажей , город, окруженный старой каменной стеной.

Ребята уже слегка ошалев от впечатлений, мало чему удивлялись, просто с детским любопытством осматривались отмечая для себя все новое, что попадалось на глаза. Для городского жителя двадцать первого столетия, все окружавшее больше походило на качественно сделанную декорацию, если учесть, что парни понятия не имели как здесь оказались и как отсюда выбраться. Тем не менее присутствие духа никогда не оставляет нормального славянина. Лейтенант попросил остановить машину, вылез и , потянувшись произнес:

— А я всегда мечтал в таком месте жить, город так заебал.

Сержант при всем своем внешнем спокойствии уже вполне сознавал, что дом его где-то так далеко, что без владельца черного мерседеса его никогда не найти, что здесь ему придется задержаться надолго, бензина четверть бака, километров на сто, что интуитивно он чувствует отсутствие здесь как бензина, так и машин вообще, что подсознательно он точно знает : отсюда прямой дороги домой нет и видимо, никогда не было. Тем не менее он задумчиво добавил:

— А меня вообще и жизнь такая и служба такая заебала.

Сказок не бывает. Быль дальнейших событий проста и предсказуема в отличии от сказок. Два чужака быстро стали своими. Людишек разных из дальних мест здесь жаловали и привечали, хоть говор их был странноват но все же свой, славянский, а одежка и машина хоть и вызвали некоторое удивление своей вычурностью и непрактичностью, но явились веским аргументом , что это люди в своих краях уважаемые и не беглые, а явились сюда по своей воле . И хотели бы вернуться да возможности не имеют такой. Людей местных глупыми или недоверчивыми не назовешь, поскольку послушав гостей уразумели дело и препятствий чинить не стали, а помогли обустроится, а после и породниться, а спустя некоторое время парни и сами уразумели, что коренные жители здесь далеко не все, а уж в Аркаиме, что за рекой и того меньше. А главное, что и выбраться отсюда вполне по силам человеку, да только не спешит отсюда человек. Здесь место свое находит и прежнюю жизнь свою хоть и с тоской, а все же с жалостью больше воспринимает.

Лейтенант Иваненко быстро сдружился с мастерами обувных дел и пошиву одежды и, поведав много полезного прослыл большим мастером в этом деле, вскоре перебрался в город и пользовался заслуженным уважением у обоих полов населения. Нашел себе молодую красавицу и все реже вспоминал о прежней жизни. Сержант Мерняк стал охотником каких здесь и старики не припоминали. Лишь поставленный в сухой сарай на консервацию форд был ярким свидетелем реальности их прошлого. Не менее реального чем нынешнего. Лейтенант вообще плюнул на это дело, а сержант отмечая свой день рождения одевал китель и фуражку, изрядно напивался и плыл через реку на лодке навестить старого приятеля.

— Доброе утро Валентин Никадимыч.

Никадимыч с участившимся сердцебиением ожидал пробуждения. Пробуждения не последовало, он приветливо поздоровался в ответ и прошел в свой кабинет. Да здесь.

Здесь его полюбили, здесь он делает то, что считает правильным и нужным. Нужным ему, ему и окружающим. Деньги всегда остаются деньгами , Никадимыч знал это очень хорошо, знал он теперь их цену, но черт возьми, в вопросе кто кому служит здесь подходили совсем иначе.

Почему здесь не печатают Маркса и где долбанный Ленин со своим коммунизмом? Этот чисто академический вопрос все меньше волновал Никадимыча перед сном. Он больше боялся, чтобы генерал не увез его обратно.

До конца всерьез не воспринимая предложение генерала, Никадимыч весьма опрометчиво проявил несвойственную ему искренность, да и какой он генерал, так шут бестолковый, но других вариантов не просматривалось. В отличии от банкира генерал был искренен всегда и шутом бестолковым не был никогда. Ему не было жаль облажавшегося финансиста, а помочь ему он согласился лишь из простого любопытства. « Что если дворнягу, вообразившую себя волком выпустить в питомнике полном породистых псов »- полюбопытствовать захотелось Дикобразову. Втроем на хорошей машине не стоило больших трудов пересечь весьма условную границу мира, который уже надоел генералу. Здесь не находилось достойного народа и соперника для добротной войны. Хорошая война для него означала движение всесметающей силы по поверхности планеты, когда воинами движет великая вера и они готовы совершать великие подвиги. Когда одна только слава нападающего повергает противника в страх и вынуждает сдаваться, а осмелившегося противостоять ожидает полный разгром. Этот мир скурвился, здесь не осталось места для великих воинов, здесь общество потребителей ни на какую знатную бойню неспособных, а уж тем более за веру в свое величие и непобедимость. Когда люди забывают о своих богах в них иссякает источник божественной силы, они перестают рождать великих и безвозвратно теряют свое могущество. Поэтому генерал посчитал за благо увезти Катю в места более приспособленные для личностей ярких и бытом не обремененных.

А заодно банкира и случайно двух ментов , которые умудрились отстать и затеряться на полпути.

По приезду Дикобразов на несколько часов оставил Катю одну ознакомиться с обстановкой пока сам занялся обустройством банкира. Катя , зная как генерал обустраивает людей , решила прогуляться по городу. Банкир, как ребенок в новой квартире, все хотел потрогать руками и не переставал удивляться, как здесь все обустроено. Вроде знакомо и понятно, но как-то на иной лад. Здесь была его квартира, работа, никакой семьи и близких родственников.

— Как черт тебя бери это может быть? – возмущался он слушая очередное пояснение генерала.

— Никадимыч, это я называю мир минус один. Все объясняемо. Я прихожу в мир делаю маленькое изменение. Словно здесь был человек и вдруг его не стало. Если тотчас забуду об этом и перестану изменять в своем представлении окружающее его пространство, либо реальный человек не займет его место, то очень быстро все изгладится и про него быстро забудут. И даже что-то припомнив, решат что показалось, привиделось, приснилось, ну короче ложное воспоминание, человеку так проще и он не задумываясь отбрасывает все что не соответствует принятому порядку вещей.

— Ты хочешь сказать все это существует пока я здесь?

— Абсолютно точно.

— Весь этот мир моя фантазия?

— Ну ты о себе возомнил. Сейчас твой прежний мир остался фантазией, тебя в нем не стало и скоро никаких следов даже не останется.

— А кто создал этот?

— Люди.

— И много таких миров?

— Бесконечно много. Тебе понятна такая категория?

— Весьма смутно , они друг-другу не мешают?

— Не больше чем пузыри в мыльной пене, весьма удачное сравнение кстати, они , соприкаясь пересекаются, так я по ним могу бродить.

— Я что-то читал про ячеистую структуру вселенной- это оно?

— Бросьте Никадимыч, никчемные попытки человеческой науки описать картину мира вызывают у меня смех. Вы можете описать работу электродвигателя с подробной инструкцией до конца не понимая собственно что его крутит, у вас даже толком объяснить не могут почему двухколесный велосипед не падает . Как можно понять то , к созданию чего ты имеешь весьма посредственное отношение, как наблюдатель. Ты думаешь рыбешка в ручье способна всерьез принимать значение фотосинтеза в ее среде обитания. Да это ни к чему, что ты сделаешь со своим знанием? Расскажешь другим? Им это не интересно, они в это не верят. Как-то применишь? Я применяю, смею заверить: рыбешке в миллион раз живется проще. Знаний должно быть по силам иначе свихнешься.

— То есть все что я вижу не сон не бред. А что мне говорить людям?

— Сущую правду. Только не всю. Люди боятся правды.

— Это как?

— Ты хочешь знать где, как и когда умрешь? Или все свои болезни и как они тебя уничтожают, или как за твоей спиной про тебя говорят всякую хрень, или как ходит срать твоя соседка. Слушай люди хотят знать только то, что хотят услышать, все остальное их травмирует. Побереги их нервы и сберегешь свои. Каждый знает что-то такое чего никто не знает, он никогда этим не поделится с другим. Более того он почему-то думает, что такую тайну знает только он. Никодимыч, оглянись вокруг, все люди имеют великие тайны и не собираются ими делиться, по самым разным причинам, тем более что им не поверят. Живи со своей и уважай право других жить со своей.

— Генерал, а много таких как я?

— Ты Никадимыч единственный и неповторимый,как впрочем любой из вас, а таких путешественников пожалуй один на миллион, насколько я знаю. У тебя есть возможность прожить остаток жизни занимаясь любимым делом, живи по совести и в людском мире будешь счастлив. Тебя втянули в игру с плохими правилами. Тебе не по силам изменить их, тогда измени весь мир и он будет играть по твоим правилам. Я изменил твой мир, правда было бы проще изменить тебя, но в этом вы и без меня преуспели, ты оказался там где может быть и было всегда для тебя место, я просто привел тебя сюда.

— И что дальше?

— Живи по совести, а я пойду дальше. Займусь тем, что мне по душе, я в отличии от тебя умею менять мир и делаю это с удовольствием.

— А что там где я был?

— Тебя забудут. Когда людям чего-то непостижимо, они просто перестают об этом думать и все. Если им сказать правду не поверят, придумают любое понятное им объяснение , успокоятся и забудут.

Я заехал к Петраковичу в середине лета. Можно проехать по этой улице и не заметить его дом. Требуются некоторые усилия и сосредоточенность, тогда попадешь точно к его воротам. Жизнь открыла перед Петраковичем возможность создать свой мир ранним майским утром. Он сидел на крылечке возле недопитой с вечера бутылки с налитым стаканом и неприкуренной сигаретой. Солнце вылезло из-за горизонта и осветило молчаливый мир, доступный взгляду немного больного похмельем человека. Человек проглотил полстакана холодной водки и в ожидании прилива жизненных сил начал сознавать, что вот оно счастье в одном уголке вселенной, здесь и сейчас. И так захотелось ему, чтобы это длилось вечность.

Петракович закурил сигарету и ему открылось понимание, что только ему одному доступно то, что он чувствует, и все, что его окружает его и есть, он часть этого. И так сильно захотелось остаться в этом мире, что его желание исполнилось. Он фактически создал свой закуток в пространстве нас окружающем и закрепил его за собой. Пройдешь мимо и не заметишь, закрыто для посторонних, а если знаешь и стремишься попасть, то откроется и пустит. К нему мог зайти почтальон и только почуствовать, что здесь как-то все иначе, но не придаст этому значения и забудет. Петракович же в этом жил, творил и искренне радовался новым чудесам, постоянно происходящим вокруг. Его не заботили проблемы мировых правительств, он знал, что все их старания следствия великого заблуждения, что они здесь хозяева. Петракович был добрым божеством своего мира, который устроил так, как ему хотелось и его мир шел ему навстречу – он менялся оставаясь прежним. Миром божественного Петраковича. Я приходил в его мир гостем, Петракович знал это и не возражал, генерал оставлял в нем следы, которых он опасался , но не мог этому противостоять и считал неизбежностью.

Я разглядывал сундук на стене дома со стороны веранды. Большой, прочный из толстого темного дерева, обитый полосами кованного железа. Я смотрел на него и сундук обретал материальность. На дереве проявилась структура, возникли неровности ковки на металле. Сундук обретал форму и снаружи уже можно было оглядеть весь. Петракович заметил это и зачарованно любовался своим творением. Я заглянул внутрь- совершенно пустой.

— Спасибо за понимание.- сказал я ему.

— Как ты это делаешь, реальней настоящего, я так не могу.

— Твое любопытство настораживает, может замок навесить?

— Я на стену ковер повешу, а за меня не беспокойся, я ценю нашу дружбу и даю тебе слово – он отныне твой.

— По дружбе расскажи мне о монете, которую ты отдал генералу.

— Я нашел ее во дворе, возле калитки, но не на дорожке, а в траве. Она была темной, лежала на поверхности в траве, дело по весне было. Тебя это интересовало?

— Ты ее разглядывал, тебе ничего в голову не пришло?

— Ощущение, что они были в обиходе когда-то давно, в детстве или другой жизни. Я твердо знал что этого не было, но при этом держал монету в руке. Настоящую, допустить, что это чья-то самоделка сомнительно, заводская чеканка, я в этом разбираюсь.

— И ты решил, что она принадлежит генералу?

— Только так, но он сам сильно заинтересовался увидев ее и попросил у меня.

— Ты хочешь рассказать про жену?

— Она как эта монета, из другой жизни. Эта, другая, я даже знаю как мы с ней познакомились, совсем маленькие еще были. Потом она осталась со мной, а я почему-то жил без нее, теперь все стало так, как и должно было быть. Это меня радует и спасибо генералу, хотя он меня пугает.

За прошедшие полгода, с момента появления реально немалых денег в руках Григория в его жизни произошли столь же реальные изменения. Оставаясь верным себе он скрыл факт имеющейся у него суммы наличности от всех. Раздал долги, купил новую машину, переодел семью. Деньги тратил аккуратно и помаленьку. При этом всех заверял, что у него ничего нет и все заработано тяжким трудом. Где и как? Вопрос риторический.

Выстрелом из пушки загрохотал гром и не смолкал достаточно долго. Небо на глазах потемнело, заполняясь тучами. На фоне этой свинцовой синевы чернела треугольная пирамида горы. На вершине стоял человек. Он тоже казался черным, длинный плащ колыхался на ветру и непонятно было с такого расстояния каков его рост. Человека обычных размеров отсюда можно и не заметить, этот силуэт можно было разглядывать во всех подробностях. Григорий ощутил холодный ужас и повернулся к Кате:

— Может быть это генерал?

— Нет, но я догадываюсь кто это.

Услышав ее голос мой гнев также внезапно стих, как и возник, я стал спускаться к ним, принимая обычные свои размеры. На это потребовалось девять шагов и голос мой прогремел продолжением грома:

— Какого хера вы пробуете силы которых не понимаете, какого хера обезьяна села за пульт ядерного реактора. Рвите отсюда когти, Катя где Дикобразов?

— Я не думал, что это сработает- оправдался Григорий.

— Именно не думал- обычным голосом ответил я и посмотрел на Катю

— Василий не знаю где, я пошла прогуляться и оказалась здесь.

— Зови его сюда.

— Как?

— Как ты зовешь того кто тебе сильно нужен, так и зови.

Она опустила взгляд на землю и несколько раз глубоко вздохнула. Через девять вздохов по тропе шагал изрядно потрепанный генерал, за ним бежал ошалевший пес. Генерал был недоволен, но голос был тверд и спокоен:

-Катя, ты меня звала? Это в первый раз так требовательно, чего здесь у вас творится?

Он оглянулся на неподвижный горы вокруг, небо с тяжелыми тучами и гору с которой я спустился.

— Вашу мать, да здесь силища притаилась, а я думаю чего у меня война на перекосяк да вяло пошла вдруг. Милдарь это чего ради ты такие энергии осваивать стал?

— Это Гришенька чужую игрушку с пола поднял, я это не удержу, тут сейчас все рушится начнет чего с ними делать будем?

— В аркаимскую твердыню. Идите оба по той же тропе откуда я пришел, там двое с вашего мира ошиваются, менты, но тоже люди.

Григорий как-то весь поджался и пошел по дороге, Катя зашагала следом бросив с улыбкой:

— Не забудьте про нас.

Это была Аруз, я знал ее, самая могучая и бесчеловечная сила, способная направлять все стихии и в тоже время она созидающая сила самой Земли. Невозможно смертному владеть ей и мы оба это знали.

— Алтай великий источник сил миров и не место здесь для таких проделок, пошли со мной, там самое место для катастроф. Придется поработать на пару.

— Ты же знаешь, я против войн. Судя по тебе ты в самом пекле побывал.

— Это мне как глоток хорошего виски, любишь виски?

Земля начала урчать и подрагивать, макушки гор стали расплывчатыми. Ветер стих, тучи неподвижно замерли.

— Люблю хороший виски генерал, только воевать не буду, но делать с этим что-то надо побыстрее.

— Люди так засрали землю и воду, что самим жить негде стало идет мочилово за место на остатках еще живой землицы, где чего посадить и вырастить можно…

Перед нами открылся вид на изрядно порушенный город. Между развалин когда-то высоких зданий клубился дым и сновали вооруженные люди. Кое-где двигалась боевая техника, активно стреляя по противнику. Проносились одинокие самолеты и тоже стреляли чем попало.

— Сам видишь не война, а детский сад- подытожил генерал.

Земля сильно дрожала, из туч засверкали молнии, подул резкий ветер. Задерживаться не стоило я шагнул вперед и оказался на вершине холма над долиной где вдоль реки на семи холмах дымились руины воюющего города. Генерал встал рядом и громким эхом с хохотом прогремел:

-Ну что величайшее творение природы, цари, вершина эволюции? Вы решили что мир дан вам в придачу вашему величию, а силы природные для удовлетворения самых бредовых пожеланий. Пришла понять хозяевам, что они в этом доме лишь тараканы.

— Вот и стала ты бабушка владычицей морской, а я золотая рыбка, посылочку тебе принесла.

Горы за нашей спиной успокоились, а перед нами небеса извергли всю воду того мира, умывая землю и унося с нее весь мусор , созданный великим созидателем бестолкового хлама, человеком разумным, как он себя сам назвал. Все хорошенько встряхнуло и быстро стемнело.

Генерал оглянулся назад на исчезающие горы, вперед в кромешную темноту.

— Вот так Аруз рождает новый мир и снова через века человек начнет рыться в земле не понимая чего не жилось тем самым древним предкам его.

Наступила полная темнота, мы словно висели в космической темноте, лишь твердь земли под ногами напоминала где мы. Воздух заполнился глухой тишиной, ни единого звука не осталось в этом мире и начался рассвет.

Перед нами возникала долина без воды, с древними остатками города, зелеными лесами и полями по склонам полноводной реки.

— Смотрите генерал, как хорош мир без войны. – произнес негромко я.

— Это пока в нем нет человека, решившего заняться промыслом божьим в своих целях.

— Попрощаемся генерал, было приятно попробовать тебя в деле.

— Я тоже остался доволен тобой Милдарь, буду рад встрече, нам уже есть о чем вспомнить.

Оставить комментарий